Жили-были два брата. Один завел себе собаку, другой – жену. Через год собака родила семерых щенят, а жена – одного мальчика. Лет через девять собака умерла, и всю предназначавшуюся ей любовь один из братьев перенес на племянника. Так, сначала у дяди стал чаще появляться племянник, потом у него появился Volkswagen, а потом, совсем неожиданно для обоих, на дороге появился «Камаз». Больше всего от сюрприза пострадал преданный Volkswagen Golf, однако дяди с племянником тоже досталось. Последнее, что запомнил мальчик, были веселые рыжие язычки пламени, танцующие у него на руках.

У кого-то явно подгорело мясо, и не просто мясо, а баранина – только она может так вонять. Странно, глаза не открывались. Они словно затекли какой-то тягучей липкой массой. Вдруг откуда-то пахнуло затхлой сыростью и протухшей рыбой. Глаза наконец-то раскрылись.

Ветер мягко бегал по зеленой траве. Деревья шепотом жаловались на припекавшее солнце. А посредине поляны, на каменном колодце сидела десятилетняя девочка, сосредоточенно раскуривающая опиум. Мокрая кожа курильщицы была какого-то зеленовато-коричневого цвета, со слипшихся волос капала вода, зато белое рубище на ней было совершенно сухое. Подняв на него взгляд, девочка состроила гримасу жуткой ненависти. Мальчик, удивленный, даже забыл поздороваться.

- Ты что не орешь? – наконец спросила незнакомка.

- А что, должен?

- Тебе что, не страшно?

Он даже растерялся.

- Ты кто? – наконец-то выдавил он из себя.

- Как кто? Утопленница, которая курит опиум. А ты?

- Я? Наверное, мальчик.

- Врешь, - бросила ему утопленница, не отрываясь от трубки. – Ты на них не похож. Ты меня не боишься. Но что-то ты мне напоминаешь… Точно! Головешку! Ты – ходячая головешка!

Сначала он хотел обидеться, потом долго и нудно вспоминал, как же выглядят эти самые «мальчики», но воспоминания вертелись где-то на окраинах памяти, отказываясь подходить ближе. Может, он лишь придумал себе, что он мальчик? Тогда и обижаться не на что.

- А почему ты куришь опиум?

- Потому что мне надоел кальян.

- От тебя мерзко воняет рыбой.

- А от тебя горелой бараниной.

- Ты тут живешь?

- Нет. Я ищу море.

Дети сидели на каменном краешке и смотрели на мертвую воду внизу. Где-то в глубине колодца им смешно подмигивали две странные рожицы: зеленоватая, с распухшими губами, и коричневая с черными угольками глаз.

- А можно мне тоже искать море? – наконец-то спросила коричневая мордочка.

Бледно-зеленые губы растянулись в улыбке. Склизкие ладони обхватили угольки его запястья. Через пару минут черная вода поглотила их с головой.

В его голове велись тщательные археологические раскопки, он знал, что воспоминания где-то рядом, но натыкался лишь на кусочки пепла. Единственным сокровищем, выдранным из глубин памяти, до сих пор оставалось изображение веселого огненного божка, танцующего на чьих-то почерневших руках. Но в одном он всегда был прав – раньше, кем бы он ни был, ему все время казалось, что он рисунок, теперь же он больше в этом не сомневался. Мир вокруг растекался разноцветными пятнами так, словно на непросохшую акварельную картинку нечаянно перевернули стакан воды. Утопленница сказала, что они сейчас в людском городе, только людям их никак не увидеть – консистенция разная, или конституция, в общем, что-то на «к». А они вот людей замечают – большие и маленькие разноцветные пятна. Маленькие почему-то четче, чем большие. У некоторых, совсем крошечных пятнышек, даже черты лица проглядываются. Но на людях картинка не заканчивается – есть еще серые пятна бетона, рыжие – кирпича и зелено-коричневая размазня деревьев.

«Смешно, вместе с Утопленницей, мы могли бы быть зеленеющим деревом – она зелененькая, а я коричневый. А может мы оно и есть – такое ходячее зеленеющее деревце», - при этой мысли его потянуло улыбнуться - приятно быть зеленеющим деревом! «Вот стоит себе какой-нибудь кустик и рисует такую акварель, а в ней еще один кустик, который тоже рисует такую же акварель с очередным кустиком - и так до бесконечности. Рисуют и даже не знают, о том, что они всего лишь кусты! Хотя им, наверное, это неважно», - он остановился и засмеялся своей странной выдумке.

Почему-то ему было очень легко, словно раньше он весил кучу килограмм, а теперь не весит и грамма. Но эти мысли были прерваны вторжением зеленой половины ходячего дерева.

- Если ты еще раз отстанешь, то дорогу до офиса будешь искать сам! Ясно, тебе, уголенция? – она злилась.

- Ты – красивая, ты похожа на дерево, - прошептал он ей, но маленькая утопленница его уже не расслышала.

Через тысячу с половиной шагов, они наконец-то дошли до огромного рыжего здания, которое вовсе не выглядело пятном. На истертой позолоченной таблице у входа мелкими буквами было выбито «Офис ангелов № 3569», а ниже на клочке бумажки «Вход со двора».

Прошлепав по всем акварельным лужам и собрав всю акварельную грязь, двое маленьких существ с трудом оттолкнули скрипучую, обитую ватой дверь. В тусклом электрическом свете по узким заляпанным коридорам истерично носились ангелы, подметая белыми крыльями запыленный пол. Откуда-то то и дело раздавался сонный гундосящий голос: «№405 к архангелу Рафаилу с докладом», «№232 в кабинет архангела Салафиила с эскизами», «№708 вас ждут на собрании по цунами», «повторяю №708 собрание по цунами».

- Извините, пожалуйста, мы ищем ангела-хранителя, - из-за огромной регистрационной стойки едва виднелась макушка девочки.

- Ааась? – что-то очкасто-рогато-волосатое перегнулось через край. – Кого?

«Вот это чертиха!», - подумалось ему. – «Бывают, однако, черти женского рода. Бедняга, как ей страшно жить».

- Ангела-хранителя, - ответила утопленница.

Вдруг что-то за чертихой замигало красным, она надулась, и тут же раздалось: «№ 582 вас ожидает господин Аббадона», «Абраэль, в кабинет Аббетизибода с докладом, срочно. Повторяю - срочно».

- Ну, чего хотели?

- Ангела-хранителя, - упрямо повторила его спутница.

- Таких не знаем, - отрезало это волосатое и вновь принялось объявлять.

Но жизнь в колодце научит добиваться своего. Маленькая утопленница принялась с отвратительным звуком царапать стенки регистрационной стойки, пока вновь не обратила на себя внимания.

- Вон отсюда! Или мне вас метлой гнать?

- Мы должны найти море. Где оно знает только ангел-хранитель. Нам нужен ангел-хранитель, - по слогам отчеканила чертихе утопленница. – Если вы его не найдете, я… я… я вас поцелую! От запаха рыбы не отмоетесь!

- Да ты маленькая дрянь! Да чтоб тебе жить вечно! Топай - кабинет 742 bis.

Открывшаяся дверь обрушила на спутников лавину макулатуры. Небольшая каморка была завалена папками, письмами, рисунками, салфетками и прочим мусором, а посреди этого хаоса, за бумажным холмом причитал скукожившийся очкастый ангел с редкой козьей бородкой.

- Нет, это немыслимо! Это невыносимо! Что? Опять меня вызывают? – выкрикнул ангел, посмотрев на вошедших. – Вызывают, да? И я пойду! Я пойду и притащу с собой эту белиберду. Пусть посмотрят, прежде чем на меня собак спускать!

- Извините, пожалуйста, мы ангела-хранителя искали, наверное, дверью ошиблись.

- Кого? Ангела-исполнителя? Так это я и есть. Я тот несчастный, что должен людские желания исполнять! Нет, вы присядьте-то, присядьте.

- Не, мы, наверное…

- Сидеть, я сказал!

Головешка и Утопленница тут же опустились на пол.

- На душе наболело, не могу! А раз вы меня вызывать пришли, я вам все покажу, что эти идиоты желают! Михаил меня во всем винит, мол, я с работой не справляюсь. Да ты посмотри на желания-то! 85% чего желают? «Хочу быть счастливым», «хочу быть богатым», «хочу быть любимым» ну и «хочу любить». Они мозгами думают или чем? Как это – «хочу быть богатым»? Это называется – мучайся ангел, иди туда, не знаю куда и принеси мне то, не знаю что! Во-первых, быть богатым чем? Во-вторых, быть богатым – это иметь сколько? Они же сами не знают, чего хотят! Я же не гадалка, не экстрасенс! Я - ангел, черт меня подери! А желание «хочу, чтобы все было хорошо», - меня вообще убивает. Ад на таких завести надо! Как это «хорошо»? А потом, я ж не бог! Я ж только посредник между людьми и вселенной. А если этот идиот говорит, что хочет, чтоб было хорошо, вселенная это как понимает? Значит тебе сейчас, осел, плохо. А раз тебе плохо, значит, ты так хочешь. А раз ты так хочешь, то так и будет. А перед Михаилом кому отчитываться? Мне! 

Ангел-исполнитель злобно пнул то, что оказалось столом.

- Вот желание «заработаю 100 тысяч евро, чтобы купить Maserati» я понимаю, и вселенная понимает, оно и исполняется, если, конечно, человек в него верит. А то так помечтает, помечтает, а потом скажет себе, что это невозможно и дальше в экран телевизора пялится. А я что ему зубная фея, деньги под подушкой оставлять? Что, устали? А это только начало списка желаний. Вы еще про их боязнь одиночества не слышали! Не хочешь быть одиноким, осел, так люби! Что я еще могу на такое желание ответить? Да я сам скоро забуду, что каждый из нас есть любовь. Все, увольняюсь! В черти пойду! Чертом буду!

Двое маленьких существ грустно сидели на лестнице, полностью игнорируемые застрессованными ангелами и демонами.

- И где ж его тут искать? – на сухой ткани рубища появились два соленых пятнышка.

- Ты не плачь, мы его найдем, я тебе обещаю. А не найдем, так без него море отыщем, – он взял в руки маленькую холодную ладошку. – Слушай, здание ведь такое высокое, что если нам подняться на крышу? Может, оттуда и море увидим.

Лифт пришлось менять два раза. Первый – впопыхах сколоченный из деревянных досок – шел лишь до 103 этажа. Второй – цинковый и солидный – до 203, и только на третьем – с зеркальными стенами и пушистым ковром, двое маленьких путешественников добрались до конечного – 333 этажа.

Блестящие двери лифта еще не успели разъехаться до конца, как двоих существ ослепило солнце. На этом этаже не было стен, пола, потолка – не было вообще ничего, кроме теплого солнечного сияния. Вдруг к ним на встречу выплыло ложе с удивительно-прекрасным созданием. В белом бархате подушек утопала нагая дьяволица с мягкой копной каштановых волос и смеющимися глазами.

- Доброй вечности, вы к кому?

- эээммм… к Михаилу, - соврал Головешка.

- К архангелу Михаилу? Боюсь, что он сейчас занят. У них экстренное совещание с господином Аббадоной по поводу землетрясений и цунами в Южной Корее. Но вы можете подождать, или я могу вас отправить к архангелу Михаилу в другом временном отрезке.

- Вообще-то нам только про ангела-хранителя узнать, - буркнула маленькая утопленница.

- Про кого?

- Ангела-хранителя!

- Боюсь, что на этом этаже такой не работает.

- Ладно, отправляйте нас к Михаилу, - дьяволица однозначно не нравилась утопленнице.

- Прошу вас закрыть глаза.

В лицо дул свежий ветер. Под тяжелым осеним небом, зеленью раскинулись холмы, а в распахнутых глазах спутницы, черным отражением поблескивали скалы.

- Смотри, - шепнула она.

Развалившись среди острых камней, им приветливо помахивал хвостом толстый довольный дракон.

- Доброй вечности! – прогудел он. – Добро пожаловать в кабинет архангела Михаила.

- Простите, вы секретарь? – уточнил Головешка.

- Нет, я – архангел, - ответило чудище, скукоживаясь на глазах и превращаясь в бескрылого бородатого мужчину в набедренной повязке.

- Значит, и вам дракон не понравился. Не понимают здешние души искусства! Столько веков на него угробил, а кто оценит?

- Извините, а разве не вы его убили?

- И не говори. Сколько веков уже убиваю – было б сердце, кровью б обливалось.

- А вы что, с ним из века в век сражаетесь? – поинтересовалась утопленница.

Мужчина странно посмотрел на двух маленьких существ, плавно перетек в женщину и жестом пригласил их сесть на появившиеся зеленые пуфики.

- Пора бы вспомнить уже, что время сферично. Это для людей время - плоская лента с прошлым и будущим, но вы то уже должны понимать, что все моменты существуют одновременно. Так и образуется сфера бытия.

Женщина превратилась в рыжую девочку.

- Все равно не ясно? Смотрите, я сейчас мило беседую с вами, одновременно избавляясь от дракона, споря с Гавриилом, соглашаясь с Вельзевулом и делая миллиарды других вещей. Вы поступаете точно так же. Вам только кажется, что вы здесь и сейчас – в том-то и фишка, именно благодаря этому каждый момент представляется единственным и неповторимым. Я, к сожалению, этого чувства уже лишился. Скучно быть умным.  

- По… - лишь успела вставить утопленница.

- Потому что теперь я точно знаю, что происходит со мной каждую секунду моего существования. Так оно и будет происходить вечность, пока не надоест.

- А когда надоест?

- Тогда я умру как архангел, – девочка окинула взглядом два маленьких тельца. – Вот вы, я вижу, уже прошли через опыт смерти, правда, не как ангелы. И теперь вы, наверняка ищите море.

- А как…

- Нет, я не догадался. Просто вы уже целую вечность именно в это мгновение говорите мне о том, что вы ищите море. И вот уже целую вечность как я отвечаю, что ничем не могу помочь.

- По…

- Потому что вы даже не знаете, как оно выглядит. И я не знаю.

- Вы ни разу в вечности не видели моря? - удивился Головешка.

- Видел, и вы видели, и даже прямо в эту секунду где-то во Вселенной мы стоим и смотрим на море. Только моря у нас разные. К примеру, два охотника встретили в лесу дракона. Один заметил изогнутые когти и белые зубы, а другой – мудрость в миндалевидных глазах. Первый человек будет говорить всем, что у них в лесу поселилась страшная зверюга, которую надо убить. Второй – расскажет о старом мудреце, которому не надо мешать.

- А на самом деле?

- А на самом деле их вообще всех нет. Ни дракона, ни людей. Просто они считают, что они есть.

Откинув назад непослушные рыжие локоны и поморщив носик, девочка тяжко вздохнула.

- Какие души неразвитые пошли. Говоришь с ними о простейшем, а они на тебя – как баран на новые ворота. Короче, мир – это то, что вы о нем думаете, если вы решите, что море розовое, горячее и соленое – оно таким и станет, ясно? Вот только я могу решить о море совсем другое. Для меня оно может быть прозрачным, холодным и горьким. Выходит, что если я вам скажу, где находится мое море, вы все равно придете не туда, теперь понятно?

- Да, - хором ответили дети. 

- Но как же мы можем решить, что такое море, если мы его ни разу не видели? – вдруг спросила Утопленница.

- Как не видели? Где-то во Вселенной вы уже целую вечность стоите и смотрите на него. Осталось только вспомнить где. И не спрашивайте больше ни у кого ни про море, ни про ангела-хранителя. Помните – кроме как внутри у вас мира нет. Остальное – иллюзия. Зачем вам чужое иллюзорное море? Ищите свое.

Рыжая девочка начала потихоньку таять на глазах.

- Заходите еще как-нибудь. Я вас австралийским чаем угощу.

Только растаял последний звук архангельского голоса, как они куда-то провалились и падали, падали, падали, так долго падали, что Головешке даже показалось, что они и вовсе висят в какой-то пустоте, которая вдруг сжалась и выплюнула их на мостовую, прямо перед табличкой «Офис ангелов № 3569». Только на клочке бумаги теперь красовалось жирное «Входа нет».

По расплывающейся мостовой моросил дождь. Ему нравилось смотреть, как белые капли попадают в трещинки на его дубленной ожогом коже (а может коре). Если поднести руку совсем близко к глазам, то казалось, что это вовсе и не капельки – а огромные-огромные волны, превращающие иссушенные каньоны во влажные тропические берега. Вот только зелени не хватало. Он пробежал взглядом по спутнице – хорошо ей, она вся сплошные тропики – красиво. Вот если б еще тухлой рыбой не воняла…